Когда дрожат пальцы – внутри что-то рвется: тонкие нити натягиваются до предела и одна за другой лопаются с тихим звоном. Оборванные и ненужные, они беспомощно повисают напоминаниями вчерашних разговоров и сегодняшних губ на моем лице. Всё было в фиолетовой дымке, я замерла где-то на полпути между полом и потолком, и атмосфера вокруг била нас зарядами чьих-то эмоций. А потом всё исчезло,
туман рассеялся, и я, наконец, опустилась на пол. Вокруг никого не было, только ядерно-фиолетовые шторы
насмешкой на забитом досками окне. Я пожала плечами и вышла в коридор. И только немного дрожали пальцы.

Когда дрожат руки – внутри горит пожар: полыхает огнем невысказанных слов и поджигают тонкие нити, которые натягиваются до предела и… Я смотрела в лицо своему страху и своему предателю; высокомерно, тем взглядом, за который всегда себя ненавидела. Он – страх и предатель – зажмурив глаза, закрыл лицо руками. Так мы простояли несколько часов не шелохнувшись, и только у него немного дрожали руки.

Когда дрожит голос – внутри бушует потоп: он заливает огонь, размягчает тонкие нити, но не дает говорить – голосовые связки захлебываются в собственных звуках, а слова летят в светлое никуда. Рывком он оторвал свои ладони от лица и чистыми глазами просканировал моё сердце. Оно попыталось улизнуть, но не тут-то было: таким глазам плевать на любые костяные стены. Он пару секунд обрабатывал данные, сверяя их со своими жизненными ценностями. А потом очень добро и нежно сказал: «Ты ведь меня никогда не любила». Он смотрел на меня и говорил нараспев: «Ты ведь меня никогда…». И всё бы ничего, только у него немного дрожал голос.

Когда дрожит сердце – вокруг темнеют силуэты: остается лишь один-единственный, немного незнакомый, но до боли родной. Нити уже давно сгорают в огне, а сам огонь минуту назад героически погибает в битве с потопом. Да и потоп сжимается до кристальной капли соленой воды, которая каким-то образом оказывается на моей щеке. Я вспоминаю, что «правда – не настолько важная вещь, чтобы её скрывать» и начинаю говорить. Вокруг становится светлее и уже другие глаза, кажется, начинают что-то понимать…

любишь. Любишь?
просто слово. Просто вопрос.
любой ответ заставит тебя упасть.
Только в случае "да" падаешь куда-то в уровень неба, а в случае "нет" - падаешь куда-то ниже ада.
Любишь?

Сейчас я ношу костюмы и рубашки (34 размер, тебе пока сложно в это поверить), французскую стрижку 5 см., работаю на одну из крупнейших компаний в мире, у меня всегда порядок в комнате, командировки в Брюссель и ко мне больше не обращаются "эй, ты, девочка" (а я знаю, как ты это ненавидишь). Конечно, у меня не все гладко: спецкурс "Алгоритмы компьютерной графики" съел мои нервы, каждый день я должна быть в трех местах одновременно и мне понадобился месяц, чтобы осмелиться попросить рекомендательное письмо у сама-знаешь-кого. Но моя зарплата в три раза больше, чем в среднем по стране, я каждый день говорю по-английски, пишу научные статьи и, возможно, через год буду учиться в одном из лучших американских университетов.

Расчеши волосы, зашей джинсы, перестань врать себе и начинай уже штудировать ЕГЭ.

а мой лирический герой
прекрасен, но пиздлив порой

Когда кто-то от нас уходит, нужно поставить чайник.
Ну потому что, как же иначе?
Вот нас бросили, ушли, громко хлопнув дверью, туда, где холодно, сыро, противно.
Так потом же вернуться с мороза, замёрзшие, уставшие, снова к нам, в тепло.
Тут то мы им горячего чайку и нальём. И обязательно с малиновым вареньем.
Ведь же как так, с мороза и без чая?

А то, представьте, каждую секудну из серой бесформенной массы людей, текущей по улице, звучит сигнал телефона. И непременно, слыша звонок, кто-нибудь надеется, что это именно ОН или ОНА. А определившийся номер издевательски смеётся, и серая масса увлекает надежду дальше, вниз по улице.

А мы сидим в тепле, с чаем и малиновым вареньем, и ждём. Потому что серая толпа никому не нужна, оттуда всегда в тепло-то и возвращаются.

Повстречалась с одноклассниками. Одноклассники превратились в крутых мэнов и чикс. Лучше бы они превратились в огромных насекомых.

- Боже правый!
- Боже правого нет, - сказал Боже левый. Боже посередине закивал.

Очень неприятно иногда понять намек. Это как почуствовать неприятный запах, гадать откуда он исходит, мучаться, заглядывать под диван, в шкаф, нюхать подмышки и носки спрашивать у всех подряд, слышат ли они его тоже... а потом сесть в изнеможении на стул и увидеть, что твой хомячок сдох в клетке над столом, потому что ты забыл его покормить.

Каждый раз, когда человек говорит намеками, он обрекает чьего-то хомячка на голодную смерть. И происходит это только от того, что у него не хватает смелости выразиться ясно.