О любви я в последнее время думаю как о величайшем произведении искусства.
Вряд ли кто разумный будет спорить с тем, что любовь не была создана природой. Если бы настоящий, а не киплинговский Маугли у настоящего ручья в настоящем лесу случайно встретил настоящую деву с кувшином, он почувствовал бы жжение вовсе не в груди. Природа создала половое влечение, все остальное придумали люди.
Это, вроде бы, никого уже не удивляет и все (теоретически) готовы повторять вслед за Грэмом Грином, что любовь в 11 веке придумали трубадуры. Но не удивительно ли, что выдумка трубадуров вот уже тысячу лет концентрирует вокруг себя такое невероятное количество материальных и душевных ресурсов?
Если мы спросим себя, что такое любовь, нам придется ответить: любовь – это то, что мы знаем о любви. Сперва нам сообщили, что «папа любит маму», и это означало, что любовь есть забота и терпение. Потом мы недоумевали, почему старшая сестра рыдает в подушку, и узнали, что любовь связана со страданиями. Потом нам прочитали «Спящую красавицу» и рассказали, что любовь полагается ждать. Потом мы посмотрели «Красотку» и усвоили, что любовь должна быть выше социального неравенства. Потом мы прочитали «Кармен» и узнали, что ради любви иногда совершаются ужасные вещи. И так далее, и так далее. И даже если вы не читали «Кармен», вы знаете кого-то, кто видел что-то, снятое по мотивам чего-то, написанного кем-то, кто читал «Кармен» - так работает культурное поле.
И таким образом получается удивительная вещь: любовь, какой мы ее знаем, – это продукт уникальной формы коллективного творчества всей западной цивилизации. И тот, кто в тысячный раз нацарапал на заборе «Вася + Зина», и тот, кто впервые написал об однополой любви как о любви «такой же, как у всех», изменили, упрочнили и дополнили Книгу Любви своими каракулями. Иными словами: мы знаем, как любить, потому что нам об этом рассказали.
Если мы признаем, что любовь – выдумка, это вовсе ее не принижает и не делает менее прекрасной. В конце концов, все самое восхитительное, что есть у человечества – выдумки. Природа дала нам объективную реальность в виде голода, жажды, похоти и страха смерти, - все остальное мы создали сами. Ради выдуманной любви к родине люди бросались под настоящие танки, над выдуманными книгами проливаются настоящие слезы, а выдуманные песни вдохновляют нас на настоящие поступки.
Но – если любовь это продукт коллективного творчества, и если этот акт творчества когда-то начался, это значит, что когда-то он должен закончиться.
И тут мне приходит в голову другая восхитительная человеческая выдумка – Бог.
Для Тома Сойера и Гека Финна вопрос о существовании Бога не стоял вообще. Их интересовало только, сколько времени потребуется Богу, чтобы распознать лжесвидетельство в суде и обрушить на вруна специальные карательные молнии. Это был момент в истории, когда западная цивилизации активно писала Книгу о Боге. В Бога верили, его боялись, на него надеялись, к нему обращались, о нем читали, говорили и думали. Тогда тоже всртечались люди, которые ставили существование Бога под сомнение, но это были отщепенцы.
Сто с лишним лет спустя, когда я была в возрасте Тома Сойера, о наличии Бога мы активно спорили во дворе на лавочках. Кого-то родители научили верить, кого-то вырастили в духе научного атеизма, – и такое разнообразие мнений никого не шокировало. Думаю, что в это же время в штате Миссури разговоры подростков не сильно отличались о наших. Эпоха Бога в западной цивилизации закончилась.
Но если бы нас, двенадцатилетних, спросили о существовании любви, никто бы не сомневался ни секунды. Да что дети – даже взрослые не сомневаются в ее возможности. Если кто-то заявляет, что не верит в любовь, мы думаем «время его не пришло» или «интересно, кто его недавно жестко бросил», или даже «вот ведь ущербный бедолага». Человечество поглощено любовью. Любовь ждут, ищут, на нее надеются, о ней говорят, пишут и поют.
Но как и Эпоха Бога, Эпоха Романтической Любви когда-нибудь закончится.
Я думаю об этом предстоящем закате с надеждой и интересом.
Начиная с 60-х концепция романтической любви трещит по швам, в то время как мы пытаемся впихнуть в нее женщин-боссов, геев, хиппи, метросексуалов, свингеров, дружбу после развода, гостевые браки, шведские семьи, многоженство и прочие радости нового времени.
Вот некоторые ключевые моменты Романтической Любви:
Единственность: любить можно только кого-то одного, а не двоих, не троих, и не пятнадцатерых.
Вечность: любить полагается до гроба, а все остальное хоть и допускается, но считается провалом.
Обязательность: жизнь без романтической любви не может быть полноценной.
Еще лет двадцать назад сюда обязательно надо было бы добавить гетеросексуальность, но этим пунктом пришлось пожертвовать.
Больше всего крови человечеству портит, я думаю, обязательность любви. Жизнь без романтической любви считается неправильной. Исключения – разве что для Матери Терезы, но и ее биография продавалась бы лучше, если бы в ней присутствовало упоминание некоего юноши, от которого она самоотверженно отказалась в 17 лет.О любви я в последнее время думаю как о величайшем произведении искусства.
Вряд ли кто разумный будет спорить с тем, что любовь не была создана природой. Если бы настоящий, а не киплинговский Маугли у настоящего ручья в настоящем лесу случайно встретил настоящую деву с кувшином, он почувствовал бы жжение вовсе не в груди. Природа создала половое влечение, все остальное придумали люди.
Это, вроде бы, никого уже не удивляет и все (теоретически) готовы повторять вслед за Грэмом Грином, что любовь в 11 веке придумали трубадуры. Но не удивительно ли, что выдумка трубадуров вот уже тысячу лет концентрирует вокруг себя такое невероятное количество материальных и душевных ресурсов?
Если мы спросим себя, что такое любовь, нам придется ответить: любовь – это то, что мы знаем о любви. Сперва нам сообщили, что «папа любит маму», и это означало, что любовь есть забота и терпение. Потом мы недоумевали, почему старшая сестра рыдает в подушку, и узнали, что любовь связана со страданиями. Потом нам прочитали «Спящую красавицу» и рассказали, что любовь полагается ждать. Потом мы посмотрели «Красотку» и усвоили, что любовь должна быть выше социального неравенства. Потом мы прочитали «Кармен» и узнали, что ради любви иногда совершаются ужасные вещи. И так далее, и так далее. И даже если вы не читали «Кармен», вы знаете кого-то, кто видел что-то, снятое по мотивам чего-то, написанного кем-то, кто читал «Кармен» - так работает культурное поле.
И таким образом получается удивительная вещь: любовь, какой мы ее знаем, – это продукт уникальной формы коллективного творчества всей западной цивилизации. И тот, кто в тысячный раз нацарапал на заборе «Вася + Зина», и тот, кто впервые написал об однополой любви как о любви «такой же, как у всех», изменили, упрочнили и дополнили Книгу Любви своими каракулями. Иными словами: мы знаем, как любить, потому что нам об этом рассказали.
Если мы признаем, что любовь – выдумка, это вовсе ее не принижает и не делает менее прекрасной. В конце концов, все самое восхитительное, что есть у человечества – выдумки. Природа дала нам объективную реальность в виде голода, жажды, похоти и страха смерти, - все остальное мы создали сами. Ради выдуманной любви к родине люди бросались под настоящие танки, над выдуманными книгами проливаются настоящие слезы, а выдуманные песни вдохновляют нас на настоящие поступки.
Но – если любовь это продукт коллективного творчества, и если этот акт творчества когда-то начался, это значит, что когда-то он должен закончиться.